По закону совести - Ксения Комал
— Чего молчишь? Всерьёз думала, что я — наркоманка?
— Вообще-то да, — буркнула Яна. — Всё на это указывало. Даже твоё поведение, когда ты заявилась ко мне с наездами по поводу Сашки, очень напоминало скачки настроения, как у наркоманов.
— Я боролась за своё, — слегка смутилась Альбина. — А ты не стала меня разубеждать.
— А должна была?
— Сашка уже сказал мне, что ты с Сергеем. Могла бы сразу меня просветить, а не мотать попусту нервы.
— Я — не с Сергеем, — обиженно насупилась девушка. — Но на твоего жениха покушаться тоже не собираюсь. Даже странно, что мне совсем не за что тебя ненавидеть.
— И мне тебя, — рассмеялась Аля. — Я ведь придушить тебя была готова! Нарисовалась тут, видите ли, старая любовь…
— Любовь? Да нам было по восемь лет!
— Зная Сашку, он ещё с пелёнок за девками волочился… — Они дружно засмеялись и демонстративно пожали руки. — Я практически жена мэра, так что в любой момент можешь ко мне обращаться.
— И ты ко мне, — улыбнулась Яна. — У нас с тобой общие цели — навести в городе закон и порядок. Думаю, нам стоит объединиться.
— Не вопрос!
— Только ты это… Можешь снова меня ненавидеть, но я всё равно скажу: младшая сестра по тебе очень скучает. И родители тоже. Они не верят, что ты выходишь замуж, думают, врёшь. Вы бы их навестили как-нибудь. Вместе.
Альбина внимательно на неё посмотрела и кивнула.
— Навестим. Как только я решусь рассказать Сашке о том, что у меня уже есть ребёнок. Хочу познакомить его с сыном.
— Думаю, он обалдеет, но в конце концов смирится, — фыркнула девушка. — Ты беременна, так что он теперь никуда от тебя не денется, но лучше всё-таки подожди до свадьбы.
— Не пойму, на чьей ты стороне, — счастливо прищурилась Альбина, и Яна вдруг поймала себя на мысли, что иногда ошибаться — очень даже неплохо. — На свадьбу придёшь?
— Уж точно не пропущу.
Девушки попрощались, и Яна отправилась к матери Михаила, которую всё же надо было посетить. Часть аккуратного прежде дома теперь занимала сплошная чернота, ставшая следствием пожара на кухне. Обугленная стена вызвала печальные ассоциации с судьбой жилища Сергея, а потому выглядела особенно неприятно.
— Яночка! — удивлённо произнесла женщина, открыв дверь. — Ты снова ко мне?
— У меня есть новости о Мишке, — слегка приукрасила девушка, чтобы оправдать для себя последующий допрос. — Кажется, мы нашли того, кто его убил.
— Проходи, — засуетилась хозяйка, — на кухню теперь не приглашаю, посидим в комнате.
Яна проследовала в небольшое уютное помещение, в котором находились старенький диван, чёрно-белый телевизор и светлая румынская стенка, занимающая приличную часть пространства.
— Это Эльмира, Мишка с ней встречался. Я сейчас расскажу вам историю, а вы, возможно, заполните некоторые пробелы. Считалось, что при вашей убитой матери, Миле, находились семейные драгоценности, однако их не было, и все решили, что ими разжился преступник. Но что если она оставила украшения раньше, ещё до побега? Где-то должен быть тайник, который Эльмира долго разыскивала. Потому она и встречалась с Мишкой: думала, что у него могут быть какие-то идеи на этот счёт. Но через некоторое время она решила, что вышла на нужный след, и напарник ей стал мешать.
— Ох, Яночка…
— Простите, что говорю всё это, но вы должны знать правду. Ваш сын был попросту одурачен любимой девушкой.
— Но драгоценности… Они стали настоящим несчастьем для нашей семьи. Начиная с моей бедной мамы.
— Они пока не найдены. Мне так кажется, во всяком случае. Зато Эльмира теперь сядет на долгий срок, нам бы только подтвердить версию чем-нибудь существенным…
— Это не она его убила, — неожиданно сказала мать Михаила, напрочь разрушив всю теорию.
— В каком смысле? — осторожно спросила девушка, не надеясь услышать что-то хорошее.
— Мишеньку убили наркотики. Я не знаю, кто взорвал его машину, но изначально виноваты именно они. Они заставили его поверить этой Эльмире, заниматься дурацкими поисками сокровищ, так испортить себе жизнь… Наркотики и те, кто их распространяет.
— Ясно, — кивнула Яна. — В чём-то вы, конечно, правы, но взрывчатку всё же подложила Эльмира. Я хотела узнать: у вас нет никаких мыслей насчёт того, где могут быть драгоценности?
— Что ты, Яночка, откуда?
— Я особо и не надеялась, но вы ведь росли в этой семье. Кто-то мог случайно оговориться, намекнуть… Ваша мама торопилась к вашему отцу и потому решила припрятать драгоценности где-то здесь, скорее всего, совсем недалеко.
— Я знаю только, что папе ничего не было об этом известно. Он нашёл меня, когда я уже ходила в школу, сказал, что раскаивается и хочет наладить отношения. Я не возражала, поскольку бабушка и дедушка были очень старенькими, а я нуждалась в близком человеке. Он стал для меня настоящим отцом, правда, сюда переехать отказался…
— Почему?
— Говорил, что ему трудно находиться там, где он был так счастлив с моей мамой.
— Простите, что спрашиваю, но он ничего вам не оставил? Я имею в виду драгоценности.
— Что ты, Яночка. Папа казался всесильным, пока работал, но потом Союз развалился, ему пришлось выйти на пенсию, и он всего лишился. Если бы драгоценности каким-то образом попали к нему, они уже были бы у меня. Я была для него единственным родным человеком.
— Понятно, — загрустила девушка.
Никакого толка от визита она не ждала, но всё равно была разочарована. Казалось бы, всё сходится, однако оставались белые пятна, которые очень нервировали и нуждались в срочном заполнении.
— Простите, что отняла у вас время…
— Заходи, когда захочешь, меня теперь мало навещают. — В уголке её глаза показалась слезинка, и Яна поспешила на улицу, чтобы не быть свидетелем чужого несчастья.
Похоже, остаётся смириться с тем, что некоторые загадки никогда не будут разгаданы. По крайней мере, если Эльмира не заговорит, а она не дура и должна понимать, что ей это совсем не выгодно. Спектакль с полицейскими скоро подойдёт к концу, её отпустят за неимением улик, и всё завершится. Убийца останется на свободе. А затем наверняка последуют новые покушения. Придётся покинуть город и скрываться какое-то время, переезжая из страны в страну.
Удовольствие то ещё, особенно если учесть, что мстительность Эльмиры носит совершенно маниакальный характер, и, видимо, она не угомонится до самой старости. Нет, нужно каким-то образом её прижать, вот только времени остаётся всё меньше, а стоящих идей и вовсе нет.
Загрустив, Яна прошлась по набережной, купила ещё мороженого, которое, вопреки обыкновению, нисколько не подняло настроение, и решила, что пора
